С.Г. Пушкарев
Питирим Сорокин
Борис Сергеевич Пушкарев — председатель Народно-трудового союза, уроженец Праги, гражданин США, проживал в середине 1990-х гг. прошлого века в Москве, на Енисейской улице…
По моей просьбе Борис Сергеевич прислал мне тогда в Архангельск переписку между антисоветскими «белоэмигрантами» — его отцом, историком С.Г. Пушкаревым и социологом П.А. Сорокиным.
Благодарю.
Ныне, когда советское прошлое с его каторжным клеймом «белогвардеец», «троцкист» и т.д. ушло, вероятно, эта переписка интересна не только мне…
Юрий Дойков
14 ноября 2018
Архангельск
I
СОРОКИН — ПУШКАРЕВУ.
7 сентября 1930
Harvard Dept of economics.
Спасибо за Ваше милое письмо. Надеюсь, Ваше выздоровление идет успешно и всячески, конечно, желаю этого. Рад, что небольшая сумма Вашингт. чека Вам пригодилась. То, что Вы пишете о Быкадорове*, не удивляет меня. Среди нас есть ряд таких «теоретиков», к сожалению. Они, конечно, дешевы (и для покупки и для продажи). Это, однако, не мешает им иногда быть горланистыми и вредными. Считаю, вместе с Вами, следует относиться к ним беспощадно и критиковать их бессердечно. Я на новом месте в процессе устраивания (поиски дома, покупка мебели и т.п. канитель). Занимаюсь сим безобразным делом уже две недели. К счастью, главное уже сделано. Квартира найдена, большая часть мебели куплена, и в течение этой недели, надеюсь, канитель будет закончена. Все это стоит хлопот и денег (по чехословацким нормам, боюсь, одна обстановка – пришлось все купить новое – покажется чересчур роскошной (около 2000 дол.); но по здешним нормам это не так. Квартира хорошая и обстановка тоже, но без экстравагантности. Через две недели работа и учеба начинается. Не знаю, как я буду чувствовать здесь, но, надеюсь, все устроится all right.
* Быкадоров Исаак Федорович (1882 ст. Нижне-Кундрючевская, области Войска Донского – 1957 Анже, Франция) – генерал-майор. Историк. Теоретически обосновал казачью идею, но затем отошел от идеалов казачей независимости и стал сторонником федерации с Россией.
Пока кончаю (приходится торопиться). Будьте здоровы и благополучно.
Ваш П.Сорокин
Мой личный адрес: 88 Washington Avenue, Cambridge, Massachusetts, U.S.A.
II
СОРОКИН — ПУШКАРЕВУ
15 июля 1931 г.
Harvard University Departament of Sociology Emerson Hall Cambridg, Massachusetts
Глубокоуважаемый Сергей Германович.
Одновременно с этим письмом я пишу «University of Illinois. Press» выслать Вам экземпляр II тома «Source Book», где Ваши статьи напечатаны. Я надеюсь, они вышлют Вам том. Если нет, тогда я приму другие меры, чтобы книга была Вам выслана. Я прошу выслать также на Ваше имя экземпляр для А.А. Кизеветтера. Посему, если получите два экземпляра, передайте один Александру Александровичу. Моя работа идет по обычному. Вышел после немецкого и японского, китайский перевод моей «Contemporary Sociological Theories». Идет сербский перевод той же книги и немецкий перевод моей «Principles of Rural-Urban Sociology». Теперь переводится на английский мои два русские тома «Системы социологии»*. За этот год я организовал в Harvard’e новый «факультет социологии» и «Институт социологических исследований». Это отняло много времени, но все же за этот год успел (с помощью ассистентов) закончить ряд исследований в экспериментальной социологии и кой-какие проблемы «Социальной динамики». Над «Социальной динамикой» теперь и работаю. Это громадная задача и отнимет она ряд ближайших лет – четыре или шесть лет. Но в итоге может получиться что-то действительно крупное. Может и ничего не выйти.
* Издание не осуществилось.
Третий том «Source Book» печатается и выйдет осенью. За это время выбрали меня членом Американской Академии Наук и Искусств и Американской Академии политических и социальных наук, назначили председателем Социологической секции Международного Конгресса по населению в Риме и т.д. Но в связи с тем, что у меня только что сын Петр родился, на конгресс не поеду и посылаю просто свой доклад. Теперь я могу кое-что делать и для талантливых русских студентов здесь. Устроил четырем из них отличные стипендии в Harvard’e. Дельные ребята! Передайте привет моим друзьям и А.А. Кизеветтеру.
Сердечно Ваш П.Сорокин.
III
СОРОКИН — ПУШКАРЕВУ
1932 г.
Harvard University Departament of Sociology Emerson Hall Cambridg, Massachusetts
Простите, что тревожу Вас с просьбой. Я не знаю адресов профессоров Н.Л. Окунева и И.И. Лапшина. Будьте добры, препроводите вложенные письма им. Если почему-либо Окунева нет, письмо, адресованное ему, желательно послать П. Муратову. Надеюсь, исполнение моей просьбы не затруднит Вас очень и, пожалуйста, сообщите мне, передали ли Вы письма (они содержат известное деловое поручение и мне важно знать их ответы). Как Вы живете? Из газет узнаю время от времени о Вашей работе и выступлениях в печати и на разных собраниях. Я живу так, что жаловаться было бы грешно. Вот кончился второй мой год в Harvard’e. Новый департамент, сорганизованный мной, функционирует хорошо. Научная работа личная тоже подвигается (хотя обязанности главы департамента и отнимают много времени для админ. работы). Год назад у нас родился сын Петр. Он растет. Материально – пока что жить можно хорошо. Если никакой катастрофы не будет – по-видимому я буду кончать свои дни здесь. Купил дом (хотя еще не все выплатил). Словом, и материально, и духовно условия жизни здесь более чем удовлетворительны. Жена моя и я – мы оба – шлем наши наилучшие пожелания Вам и Вашему семейству.
Сердечно Ваш П. Сорокин.
IV
ПУШКАРЕВ – СОРОКИНУ 1934 г.
Глубокоуважаемый Питирим Александрович, после отправки Вам моей законченной работы по социально-экономической истории Германии (всего 11 очерков и столько же соответствующих диаграмм с разными введениями, дополнениями и приложениями, см. опись) у меня явилась душевная потребность, а также и деловая надобность «поговорить» с Вами непосредственно. Прежде всего – pro domo sua. Вы, вероятно, помните, что четыре года тому назад Вы находились со мной в довольно оживленной переписке по поводу заказанной мне Вами статьи о политических движениях и политических организациях российского крестьянства в XX ст. Статью эту Вы приняли благосклонно и поместили ее полностью во 2-м томе Вашего издания «Source Book in Rural Sociology», хотя ее размеры значительно превысили указанные Вами рамки. «В свое время» я, конечно, благодарил Вас за это, теперь же позвольте уже по другому поводу мне, как члену нашей, возглавляемой П.А. Остроуховым «рабочей артели», от души поблагодарить Вас за Вашу доброту и доверие, которые проявились в высылке Вами вперед и по высшей ставке гонорара за нашу теперешнюю работу по социально-экономической истории нескольких европейских стран. Надеюсь, что моя работа благополучно дошла до Вас и что один вид ее достаточно показал Вам, что, получив Ваши доллары, мы не только не «сложили лапки» (подобно некоей упоминаемой в Вашем письме предосудительной личности), но стали трудиться еще пуще прежнего! Из тех посылок, которые вы получите вслед за моей, Вы, надеюсь, убедитесь в том, что усердие и трудолюбие являются не индивидуально моими, но общими свойствами членов нашей артели. Вы скажете, быть может, что мы слишком «переусердствовали», почему и работа наша так «беспредельно» затянулась, но, глубокоуважаемый П.А., Ваше задание допускало только два решения: или исполнить его кое-как, «в два счета», и тогда – этому исполнению цена была бы грош, а не 1000 долларов, или же отнестись к нему серьезно и добросовестно, а это потребовало погружения в такое «необъятное» море общей и специальной литературы, которое нельзя было «переплыть» в течение 5–6 месяцев… Относительно своей особы я должен еще подать Вам «мотивированное объяснение», почему П.А. пригласил меня к сотрудничеству в этом деле и почему я счел себя вправе за это дело взяться. Мой интерес к социально-экономической истории происходит еще из старых («до-исторических») времен моего марксистского прошлого (к счастью, я был «поклонником» Плеханова, но никогда ни на одну минуту не увлекался Лениным); теперь же, во времена исторические, интерес этот был оживлен, развит и укреплен школой (и вышколой) П.Б. Струве, у которого я в Праге при испытаниях на степень магистра русской истории держал дополнительный экзамен по политической экономии и истории народного хозяйства. Побуждаемый отеческими наставлениями и указаниями Петра Бернгардовича и собственным интересом, я в то время (в течение 1924-го года) частью прочел, частью проштудировал (и проконспектировал) целый ряд важнейших трудов выдающихся нем. историков экономистов и экономистов-историков, таких как Г. Шмоллера, В. Зомбарта, К. Бюхера.
Теперь мне все эти авторы пригодились, влившись в общее русло моей подготовки к ответам на поставленные Вами вопросы, причем, конечно, многое из прочтенного тогда теперь пришлось перечитывать вновь и делать нужные для этой работы дополнительные выписки. Как явствует из предоставленных мною вам списков, я использовал для этой работы свыше 200 книг и статей общих курсов, монографий, статистико-экономических объявлений и статей в специальных научных журналах и в «Handerworterbuch der Staatswrissenschaften». Последний «увесистый» многотомный «словарь» мне пришлось и использовать не только в последнем 4-м издании, но и в 3-м, предвоенном, ибо в 4-м издании был, ради экономии места, выпущен целый ряд специально исторических статей (как Adel burger), имевших для нашей работы первостепенное значение. Так как я старался в своей работе дать (точнее, набросать) картину не только экономического, но и социального и политического положения и культурного значения каждой общественной группы, о которой у меня идет речь, то специальные историкоэкономические обзоры, монографии и статьи мне пришлось пополнить и трудами обще-исторического характера, как например, «Немецкая история» К. Лампрехта. Курс Лампрехта я выбрал, принимая во внимание особый интерес Лампрехта к явлениям социально-экономической истории (я просмотрел 8 томов, от 2 до 9-го включительно) или «История немецкого народа» Янсена (8 томов). Однако, разумеется, кроме использованной мной литературы осталось множество литературы не использованной, или потому, что я не мог соответственные труды достать, или потому, что – «необъятного не обнимешь». Если бы я поставил своей целью более или менее полное исчерпание всей литературы, относящейся к вопросам экономической и социальной истории Германии, то рисковал бы закончить свою работу не в 34-м, а в 44-м году, а 10 лет Вы ведь не согласились бы ожидать при всем Вашем долготерпении, проявленном Вами в отношении нашей «артели». Однако, не желая, чтобы собранная мною (перед началом работы и во время нее) необъятная библиография осталась совершенно «втуне», я изготовил и послал Вам «библиографическое приложение», заключающее в себе свыше 500 названий трудов по разным вопросам, относящимся к социально-экономической истории Германии. Если бы я имел дело с человеком более старым и менее понимающим, я убоялся бы посылать такой огромный список неиспользованной литературы, но Вам я послал его совершенно спокойно на тот предмет, что он может когда-нибудь пригодиться Вам или кому-либо из Ваших учеников для какойлибо специальной работы. Конечно, этот список нужно всегда восполнять списком использованной литературы, ибо в этом последнем, в большинстве, находятся вещи для нашего исследования первостепенно важные. Если бы когда-либо понадобилось составить списки использованной мною литературы по тому или другому отдельному вопросу (я ведь представил Вам лишь общий список, использованной литературы), то это можно сделать очень легко, выписавши названия использованных трудов из моих примечаний к тому или другому очерку или части его. В своих библиографических ссылках я указываю всюду, кроме фамилии, начальную букву имени автора, ибо количество каких-либо Miller’ов или Weber’ов в Германии слишком велико. «Но чина и звания авторов» я не привожу, ибо это для нашей работы несущественно, а между тем титулы немецких ученых вырастают иногда до пятиэтажных размеров: Professor, Doctor… Wirkieoher geheinor Oberresierunagstat… так что титулы могут оказаться длиннее, чем название книги. При оценке моей работы по существу может прежде всего обратить на себя внимание отсутствие, в большинстве случаев, точного статистического или цифрового выражения различных уровней благосостояния всего населения в целом, различных групп его и замена этого точного выражения приблизительным оценочным описанием, но, как я пытался показать и, надеюсь, показал в своих «вводных замечаний», о точном статистическом выражении уровней благосостояния для прежних столетий – по крайней мере для «моей» Германии – не может быть и речи. Там же, где сколько-нибудь точные и полные статистические данные имеются, т.е. для 2-ой половины XIX-го для первой трети XX-го в., я привожу эти данные даже в чрезмерном количестве, как, например, данные о национальном доходе с 1891 до 1932 г. в добавлениях к очерку 111-му. Поэтому, не по моей воле, но по характеру и богатству материала, с которым приходилось иметь дело, многие из моих очерков получили вид «головастиков», у которых последнее столетие (с 1833 до 1933 г.) занимает больше места, чем все предыдущие столетия, вместе взятые. Датой, на которой я «обрубаю» свое изложение, является приход к власти Гитлера (январь 1933 г.), ибо эта дата вносит в социально-экономическую историю Германии и отдельных групп ее населения столь много новых и еще не поддающихся скольконибудь точному и объективному учету элементов, что попытка выяснить социально-экономическое положение отдельных групп населения гитлеровской Германии была бы заранее обречена на неудачу. Теперь о размерах в настоящее время моих очерков. Быть может, работа моя вышла слишком «широковещательной», но все же, мне думается, что сколько-нибудь значительно сократить ее размеры было бы нельзя без ущерба для связности и ясности изложения. Ведь изложение всей социально-экономической истории церкви, двора или буржуазии в течении восьми столетий на какихнибудь 10–50 страничках едва ли можно признать чрезмерно растянутым. Только два очерка второго цикла вышли из этих рамок: это история крестьянства, но ее изложение я умышленно не сокращал, полагая, что Вам, как идеологу аграризма, было бы не безынтересно иметь под рукой скольконибудь полное и обстоятельное изложение истории немецкого крестьянства, и затем истории класса промышленных рабочих, но этот класс всюду так «нахально» вылезает (точнее, выползал) вперед (и в жизни и в научной литературе), что множество относящегося к нему материала слишком трудно было бы втиснуть в рамки 1/2–2-х печатных листов, которыми «удовлетворились» другие классы населения. Затем нужно принять во внимание, что около трети моего изложения занимают подстрочные примечания, с указанием литературы, цитатами и указаниями…
V
СОРОКИН – ПУШКАРЕВУ
11 января 1935 г.
Harvard University Departament of Sociology Emerson Hall Cambridg, Massachusetts
Дорогой Сергей Германович.
Спасибо за Вашу дружескую «грамоту». Два или три дня назад я получил Вашу рукопись и кратко сообщил об этом П.А. Остроухову. Я, естественно, только бегло пока что просмотрел ее (не прочитал), но из этого вижу, что она сослужит мне службу в целом ряде ее данных, т.к. я и сам еще не добрался до экономической части своей работы, да и материал еще не весь прислан, я откладываю подробное ознакомление с Вашей и другими работами до того момента, когда весь материал будет в руках. Пока же спасибо за нее. Вы и вся «рабочая артель» – all right, как говорят американцы. О себе скажу, что за эти годы, после переезда в Harvard, много времени у меня ушло на организацию, а затем администрирование Dept. of Sociology здесь. Уходит порядочно и теперь, т.к. глава Dept’a это вроде нашего декана факультета (но более автократичен и монархичен, чем наши деканы). Когда у меня в Dep-те около 18 профессоров и 15 matriculars, не говоря уже о студентах, специализирующихся в нем, это требует времени и энергии «вести такое хозяйство». За четыре года существования Dep-t вырос и количественно и качественно. Но он, к моему глубокому, все еще остается «фашистско-монархическим», т.е. пока еще не на кого свалить администрирование, как бы я не желал этого (т.к. административную работу я не любил и не люблю).
Все же эти годы исподволь работал над своей большой и дикой работой, условно пока называемой «Социальной динамикой». Намарал бумаги уже три с половиной тома. Таблиц, диаграмм, выкладок – океан. Исподволь, отдел за отделом, уже начинаю «выплывать» из-под этой массы. «Просвет» показывается, но до конца далеко еще. Затея-то довольно «сумбурная», но несмотря на это, она рядом с моментом острого недовольства собой и работой, дает много интересных и ценных минут. В первый раз в своей жизни чувствую, что работаю над чем-то действительно большим и важным, не для того чтобы «показать ученость», но, по душе, из-за темы самой и для себя, для своей «души», пытающейся хоть что-нибудь понять в этой непонятной мистерии, которая зовется социальной жизнью и «историей». Работа, если когда-нибудь будет окончена, будет вероятно «блин комом», но я предпочитаю «блин комом» стандартизированному фабричному «печенью». Я знаю, что я могу печь его нехуже других, и поэтому это стало неинтересным для меня. Да, вдобавок, этого «печенья» в наше время – время карликов мысли во всех науках, кроме разве химии и физики, – больше чем достаточно. Вот и «канителюсь» с «Динамикой». Решил, однако, положить какой-то предел выполнению по крайней мере первых трех томов. Посему в будущем учебном году получу на второй семестр «субботний отпуск с содержанием». К концу 1936 г. посему надеюсь иметь три томика или томища (вместо шести гоголевских) готовыми к печати. Выйдет ли это? Увидим. Хотя сейчас (три дня назад) Елена Петровна, моя жена, была оперирована и, если все благополучно, только недели через две вернется домой, а посему мне приходится метаться между домом и сыновьями (мальчики: три и полтора года), между университетом, Radcliffe Collidge (здешние «Бестужевские курсы», где я тоже глава социального департамента) госпиталем и т.д., хотя сейчас, как видите, я довольно в «хлопотном» состоянии, жаловаться на личные условия не приходится. Harvard, будучи первым американским университетом, платит высокие жалования (стал буржуем: имею свой, хороший дом 10 комнат, с большим садом, чудесно расположенный в огромном парке-лесе, автомобиль и пр.). Внешний престиж и т.п. тоже едва ли допускают жалобы с моей стороны. «Рассудку вопреки» и, к моему искреннему изумлению, вижу, что меня, по-видимому, считают за одного из немногих крупнейших авторитетов в социологии и здесь и в мире (переводят мои «писания» на ряд языков, выбрали вицепрезидентом Международного Социологического института, и того и гляди, на будущем съезде, в августе 1935 г., выберут президентом (хотя я на конгрессах-то никогда не бывал) и т.д. Все это не позволяет мне жаловаться на личные условия. Однако, общее-то состояние современной культуры и мысли таково, что не позволяет расшириться этому «личному» довольству в своем роде космическое оптимистическое самочувствие. В результате, чувствую себя больше и больше «отчуждающимся» от западной культуры вообще (последних четырех веков). И данные моей «Динамики» показывают, что живем мы в век «карликов» мысли и культуры, в смысле конструктивном. Но это уже «философия», о которой сейчас не стану говорить. Летом планирую на месяц быть в Европе. Думаю заглянуть в Прагу. Может быть, и увидимся? Пока же всего Вам хорошего.
Ваш П. Сорокин.
VI
СОРОКИН — ПУШКАРЕВУ
Harvard University Departament of Sociology Emerson Hall Cambridg, Massachusetts
Дорогой Сергей Германович.
Ваша рукопись и письмо в моих руках. Спасибо. Сейчас временно я занят другими, текущими делами. В октябре вернусь к 3-му тому моей работы ( первые два тома месяц назад переданы издателю и, вероятно, появятся в 1937 г.) и потому сумею использовать то, что Вы прислали. Я жалею лишь, что Вы, работая над работой, потеряли часть Вашего летнего отдыха. Но я ценю Ваши мотивы исполнить обещанное и благодарю Вас за это. На будущий учебный год лишь удалось устроить приглашение Н.С. Тимашева сюда, в мой департамент, для чтения социологии права и криминологии. Жалею, что Ваша специальность далека от социологии, и потому я не могу ничего устроить для Вас в смысле приглашения сюда. Сейчас мы заняты канителью в связи с 300-летием Harvard’a, на днях приедет и будет жить у меня М.И. Ростовцев, который приглашен Harvard’ом для получения почетной докторской степени в числе 60–65 крупнейших ученых мира. Живем мы здесь пока что благополучно. Будущим летом, в сентябре, я, как президент Международного Социологического Института и Конгресса, должен быть в Париже, на Конгрессе. Должен открыть его и председательствовать. Но ехать мне очень не хочется. Если можно отвертеться – не поеду. Если нельзя – придется ехать. Тогда, может быть, побываю и в Праге. Будьте здоровы и благополучны.
Ваш П. Сорокин».
Примечание: Переписка П.А. Сорокина и С.Г. Пушкарева за 1930–1936 гг. См.: Фонд Р-5891 (С.Г. Пушкарев). Опись 1. Дело 213 // ГАРФ (Москва).
