Ну вот, слава богу — наконец-то туманы! А то второй год уже живу на берегах Туманного Альбиона, а даже сравнительно жиденькие туманы видел за всё время всего лишь только раз пять! И то два раза — за последние полтора месяца. То есть выходит, если круглым счётом, три тумана в год — не слишком-то достойный показатель для страны, претендующей на почётное звание родины знаменитых туманов! И что-то ни одного, похожего на подмосковные, чтоб в тридцати шагах впереди уже ничего не видно. Такое впечатление, что про британские туманы нам то ли рассказывают сказки, то ли они и правда были, но остались где-то в далёком прошлом.
Да и вообще с климатом Великобритании связано в нашем российском восприятии чересчур много легенд. Которые на деле с современной Англией имеют довольно мало общего. Вот туманы — одна из них. Другая — дожди. Вам когда-нибудь говорили, например, что в Англии-де постоянно идут дожди? Говорили? Так вот знайте: врут!
Причём дело не только в том, что дожди здесь идут не чаще, чем в Подмосковье. Дело ещё и в том, что дожди эти какие-то хлипкие, незрелые, не дотягивающие по большей части до громкого звания «Дождь». Потому что очень трудно посчитать дождём водяную пыль, которая летает в воздухе и изредка, заигравшись в своём вольном полёте и спустившись слишком низко, цепляется за землю и тем самым ВЫПАДАЕТ-таки в виде ОСАДКОВ, увлажняя траву и асфальт. И вот такие вот, с позволения сказать, метеорологические явления составляют не меньше половины того, что внедряется в наше сознание под названием «британский дождь». Нет, определённо англичане цену себе набивают: и дожди, мол, у нас постоянно, и туманы!..
Хороший, крепкий ливень вызревает здесь далеко не каждый месяц. В этом, 2011-м году я видел такой, по-моему, только один раз — в конце лета. Вот тогда всё было по-взрослому: огромная чёрная туча, дождь стеной, сплошной поток воды по стёклам автобусных окон… Правда, и в тот раз туча по нашим меркам была мелковата — мы въехали в неё с дочерью на городском автобусе у окраины Оксфорда, а уже километра через полтора она закончилась. (Мне кажется, НАШИ ливни обычно происходят на более масштабных территориях.) Соответственно, и продолжается ливень чуть поменьше, чем у нас. А обычный дождь нередко происходит по формуле «шесть капель на квадратный метр»: более мелкие, чем обычно для Средней полосы России, капли падают редко, так что иногда кажется, что между ними и в самом деле можно лавировать, убегая от дождя.
Учитывая подобные особенности своей погоды, англичане, к слову сказать, далеко не всегда при дожде пользуются зонтиками. Потому что и в самом деле лениво как-то доставать зонт, раскладывать его, нести потом в руке, водрузив над собой — и всё это для того, чтобы укрыться от водяной пыли или от пресловутых шести капель на квадратный метр. Не настолько вымокнешь-то под таким «дождём», чтобы терпеть все эти страдания. Но это — информация для внутреннего пользования. А для иностранцев тут — Туманный Альбион. Туманный, дождливый и загадочный.
Не такое уж исключительное событие в Королевском институте — моего коллегу вместе со мной пригласили на слушания в один из комитетов британского парламента. Отказываться было грех, тем более, что можно ведь и написать об увиденном для газеты «Час пик» — так что третье моё посещение парламента (первые два были в далёком 1994 году) состоялось успешно и по графику.
Вообще британский парламент заслуживает очень длинного рассказа — интересного в нём очень много. Неудивительно — за то время, пока стоит этот дом (его первая часть построена ещё в 1099 (!) году), в его стенах успело накопиться множество интересных историй.
Самая же первая интересная история начинается с того, как вообще в британский парламент проходят. Мы вот, например, шли по полученному через электронную почту приглашению на слушания в одном из комитетов парламента (просто послушать, не выступать). У входа за низенький заборчик, которым отделён от улицы парламент, стоят двое работников парламента — не охранники даже, а скорее просто клерки какие-то: пожилой мужчина и совершенно не спортивная женщина чуть побольше средних лет.
— Вам куда?
— Да мы вообще-то на слушания в час дня…
— Пожалуйста, проходите.
И никаких паспортов, предварительно заказанных пропусков или даже простых удостоверений личности. Даже водительские права, которые служат здесь стандартным документом, и те не спросили! Потрясающее разгильдяйство с точки зрения обеспечения безопасности важного государственного учреждения!
То есть это я вначале так думал, что — потрясающее, пока мы не подошли к вооружённому автоматом полицейскому возле будочки. Будочка стояла у самого начала дорожки, ведущей куда-то немного вниз к дверям в здания парламента. (Тут — что есть, то есть, врать не буду — автомат на охраняющем парламент полицейском висел, как и пистолет в кобуре на бедре. Один из немногочисленной когорты британских полицейских с оружием — ну да об этом в другой раз.) Выглядел полицейский со своим «Хеклер унд Кохом МР5» достаточно внушительно, скрывать не стану — но вот то, что он проделал, поразило меня гораздо больше того, что произошло полуминутой раньше в беседе с сотрудниками парламента.
Потому что полицейский спросил:
— Вам куда?
Переговоря вёл мой коллега, он и ответил:
— Да мы вообще-то на слушания… — а точное название-то темы слушаний из головы и вылетело! Так что после некоторой заминки пришлось выдавать хоть какую-нибудь конкретику — …в час дня!
— А у вас распечатка приглашения есть? (Удостоверяющие личность документы, что характерно, тоже пока не всплывают. Но подтверждения факта того, что мы не дяди с улицы, а нас пригласили — запрашивает, один — ноль в пользу полицейской бдительности.)
А распечатать-то приглашение мы как-то в суматохе (всё-таки рабочий график в Королевском институте довольно напряжённый, собирались буквально за три минуты) — так вот распечатать приглашение мы и не подумали! Мол, пришли — и пришли, чего ещё надо!
Опять заминка — и опять коллега начинает выдавать хотя бы какую-то конкретику, чтобы привязаться к действительности:
— Это в девятой комнате слушания…
Вот в этом самом месте самое удивительное и произошло. Потому что вооружённый автоматом полицейский, не видавший нашего приглашения и не спросивший нас про удостоверения личности, просто сказал нам:
— Проходите!
И я немедленно выпал в осадок. Потому что тут же мысленно сравнил это с известной мне процедурой прохода в Государственную думу Российской Федерации (я уже не говорю о проходе в Кремль со стороны Спасской башни — автоматов там на виду, правда, нет, но процедура выглядит намного и внушительнее, и более угрожающе). И сравнение явно было не в пользу… — ну, не знаю, кому не в пользу оно было, но вот что ситуация у британского парламента здорово отличалась от ситуации у Госдумы и тем более у Кремля — это точно! И те двое полицейских у ведущей внутрь одного из двориков парламента двери, что просто повесили мне на шею шнурок с прищепкой, моего впечатления ничуть не изменили. За дверью мне велели встать на две нарисованных на полу подошвы, моментально сфотографировали и незамедлительно прицепили на прищепку на выданном мне шнурке мою тут же отпечатанную фотографию на бумажке с датой и каким-то штрих-кодом (так ни разу и не спросив у меня документов!). Рамка металлоискателя, снятый пиджак, пропущенный через стандартного вида просвечивающий аппарат — это мы и в аэропортах видали. В общем, всё происходившее после полицейского с автоматом уже не могло изменить моего ощущения, что с мерами безопасности в парламенте что-то фундаментально не так, что-то очень сильно отличается от привычных нам мер. С этим самым чуством разительного отличия я и вошёл под своды оплота британской демократии. А о том, что довелось увидеть там, уже как-то в следующий раз, ладно?
Первое сентября в этом году выпало в Англии на третий день месяца. А я вас предупреждал, что в Соединённом Королевстве и время течёт не так, как у нас — иначе! Впрочем, в случае с первым сентября дело конечно, не в течении времени, а в том, как англичане организуют свою жизнь.
Ведь первое сентября это прежде всего что? — правильно, день, когда дети идут в школу. Так вот британские дети начинают ходить в школу не в первый день первого осеннего месяца, а в день, который на каждый год отдельно определяют местные власти. От них требуется только, чтобы он был «как можно ближе к 1 сентября». В прошлом, например, году учёба началась 6 сентября. Вроде как лишняя неделя каникул. А почему – не знаю!
Впрочем, говорить о «лишне й неделе каникул» на самом деле не совсем верно: отличие здешнего школьного календаря от нашего ещё и в том, что для британских школьников определены не даты начала и конца учёбы, а её продолжительность. Она составляет «минимум 380 раз по полдня учёбы» (ну то есть в общем-то минимум 190 учебных дней – в Оксфорде так, например, решили, что будет 195 учебных дней). Так что если пришли школьники с летних каникул на неделю позже, то на неделю позже на следующие каникулы и уйдут.
Но суровость английских законов (как и российских, впрочем) компенсируется необязательностью их исполнения. По крайней мере в отношении школьных законов это, похоже, именно так. Сейчас даже в британских правительственных документах предупреждают родителей: «не забирайте детей из школы на время посреди учебного года, наказывать будем!» Масштаб принимаемых мер заставляет думать, что и масштаб проблемы, судя по всему, немаленький. То есть родители как-то не смотрят на понятие «учебный года» как на догму: выпал отпуск на начало октября — не будет чадо на уроки ходить, а поедем вместо этого в Сассекс, отпуск проводить. И конец там четверти, не конец — дела нету. (Четвертей, впрочем, в Англии тоже нету — но об этом в другой раз.)
Как английские школьники умудряются при этом ещё и экзамены сдавать — для меня просто загадка. А британские школьные экзамены — это вообще большая отдельная история, с которой мне ещё предстоит самому разобраться (прежде чем рассказать вам, читатели). Дело в том, что, например, в последнем, одиннадцатом классе школьники сдают за учебный года до семидесяти экзаменов! Да-да, вы не ослышались, именно СЕМЬДЕСЯТ и именно ЗА УЧЕБНЫЙ ГОД! То есть одиннадцатиклассники практически только тем и занимаются, что сдают весь год один экзамен за другим! Как это можно называть «учёбой», я как-то до сих пор ещё до конца не понял.
Не везёт в нашем понимании и более младшим учащимся — экзамены преследуют английских детей начиная уже с 10 лет. То есть — никакого удовольствия от учёбы, один сплошной стресс, только и знаешь, что готовишься к экзаменам. Вы только подумайте — до 85-90 экзаменов за одиннадцать лет школы! Наверное, именно с учётом этого прискорбного обстоятельства и стало традицией ещё одно мероприятие, которое неизменно сопровождает английское первое сентября (на какое бы там число оно ни выпадало). Мероприятие это называется — ярмарка! На всю первую неделю сентября в городах разворачиваются передвижные аттракционы — и английские школьники, перед тем как погрузиться в беспросветную череду экзаменов, отчаянно отжигают на каруселях и прочих комнатах ужасов! Я их понимаю, если честно…
В Англии трудно с продуктами. То есть первая клубника появляется в магазинах, по-моему, даже РАНЬШЕ 6 часов утра. И ананасы дисциплинированно дожидаются покупателей на полках. В этом-то смысле здесь всё в порядке. Но ведь земляника не заменит обыкновенные пельмени (которых тоже иногда хочется!), а из ананасов даже самый умелый кулинар не сварит борща.
Собственно, с борща-то всё и началось. Вернее, закончилось: на нём моё терпение закончилось. Когда мы с дочерью три дня обходили один за одним все продуктовые магазины в поисках банальной сырой свёклы – и не могли её найти… (Варёную, маринованную – пожалуйста, но варить борщ из маринованной свёклы… — бр-р, помилуйте, напробовались уже, в лагере на Пирсах в Архангельске!) Или взять, к примеру, капусту. Обычную белокочанную капусту. Тогда же мы с дочерью обнаружили, что найти её в магазинах ох как нелегко! Даже картошка, знаменитая и неизбежная английская картошка – и та какая-то не такая: если её просто прямолинейно варить в кастрюле, она разваливается на рыхлые куски и никуда, кроме как в пюре, в дальнейшем уже не годится.
Иными словами, в Англии не сказать чтобы всё безоблачно было с поисками продуктов. То есть не вообще продуктов, а таких продуктов, которые подходили бы для приготовления пищи, знакомой и привычной ДЛЯ НАС. А без неё, оказывается, на одной-то местной еде, порой совсем невесело. Идёте вы, скажем, в магазин, и видите там какие-то крохотные пельмешки с начинкой ИЗ ПРЯНЫХ ТРАВ! Нет, итальянцам там или уже привыкшим ко всему англичанам это, может быть, и подходит, но нам-то, выросшим по-хорошему на сибирских и украинских – это просто нож под сердце! То же самое и с традиционными британскими блюдами: да, забавно, да, вкусно даже – но однажды утром вдруг понимаешь, что густейшие здешние супы-пюре достали тебя хуже горькой редьки. И хочешь уже только одного – обыкновенных щей. Для которых нужна нормальная белокочанная капуста. Которую ещё, как сказано выше, поискать!
Так что давайте говорить прямо: в Англии трудно с продуктами. Русскому человеку, который перестал уже быть туристом, но ещё не успел стать аборигеном – трудно. Пока не найдёшь польский или украинский магазин. Но это уже – тема для другого разговора…
…А ананасы, кстати, как выяснилось позднее, стоят в Великобритании где-то в полтора раза дешевле, чем свёкла.
Англия — или, если быть точнее, Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии — страна сравнительно небольшая. По площади она примерно равняется восьми Калужским областям, да вот только живут на этой территории не восемь с четвертью миллионов, как в увосьмерённой Калужской губернии, а больше шестидесяти двух миллионов человек. Ну и звери, разумеется — английские звери тоже живут на этой же территории. В результате страна получается не только небольшая, но и весьма плотно заселённая. И, кстати, довольно благополучная в экологическом отношении.
Оба эти фактора – и плотность населения, и экология — в Англии заметны если не на первый же, то на второй взгляд — точно. Еду в поезде из Оксфорда в Лондон – что вижу в окно? Деловито разгуливающую по убранному пшеничному полю небольшую толпу фазанов — видно, собирают упавшие на землю зёрна. Экономика, понимаете ли, должна быть экономной, долой потери ценных зерновых культур! К Льюису с его знаменитыми пивоварнями железнодорожная колея ведёт через пастбища. Ну, пастбища — это, наверное, чересчур сильно сказано, так, скорее луга какие-то жиденькие, но дело не в этом. А в том, что вместе с коровами или овцами на этих лугах пасутся зайцы. Причём довольно по многу пасутся: за один раз на травке из окна можно увидеть с десяток. Птицы Англии людей уже боятся как-то не очень сильно — по крайней мере не торопятся улетать при появлении человека где-то на горизонте, а довольно спокойно наблюдают за ним с расстояния каких-нибудь 7-10 метров. Вот если ближе подойдёшь — да, шустренько упорхнут. Но до этого… — этак не налетаешься, когда вокруг англичан столько! Так что английские птицы попросту трезво относятся к оценке реальной опасности, не срываются с места сразу же, завидев англичанина. (Или это они только по отношению к русскому такие благодушные?)
Мне трудно что-то сказать о поведении российских оленей где-нибудь восточнее Байкала, но вот чуть-чуть юго-западнее третьего по загруженности лондонского аэропорта Гатвик олени довольно запросто выходят иногда из леса к железнодорожным путям — не часто, конечно, но пару или даже тройку раз я их там видел (это при том, что проезжал по той дороге от силы два десятка раз — выходит, чаще чем в каждой десятой поездке видел на очень нагруженной трассе оленей). Ну, про лисиц я уже рассказывал в один из прошлых раз; белки вот тоже хотя и не ручные, но чувствуют себя в людных местах довольно уверенно. Непривычные для нас красные соколы держатся обычно над полями — и тем не менее мне не один уже раз довелось видеть, как эти птицы парят совсем низко над дворами частных домов в Оксфорде, не опасаясь даже проходящей совсем рядом городской улицы с оживлённым автомобильным движением. Животные и птицы Британии привыкли к постоянному близкому соседству людей — и не стремятся скрыться, смирившись с тем, что делят жизненное пространство с человеком.
И ещё интересно то, что птичье-звериные обитатели Англии находят здешние условия приемлемыми для своей жизни. Не уходят в какие-то менее обитаемые уголки Шотландии, Уэльса или Корнуэла. И это означает, что неким трудно объяснимым для нас способом англичане даже при нынешней плотности населения и промышленности ухитрились-таки не загадить свою страну, сделав её непригодной для зверей и птиц. Так что хочется просто по-хорошему позавидовать британцам, потому что каждодневные встречи с представителями дикой природы очень убедительно подтверждают: да, при всём своём промышленном развитии Англия — всё-таки экологически весьма благополучная страна. Особенно если сравнивать с некоторыми российскими нашими районами…
Кроме англичан, шотландцев, уэльсцев и ирландцев, в Великобритании проживает ещё просто невероятное количество белок. Встречаешь их за день не по одному разу. И ладно бы там Гайд-парк или прочие парки — они и по городским дворам шныряют, можно сказать, в изобилии. Правда, белки эти — не совсем такие, как у нас. Белки Англии — это вообще, можно сказать, исторический триумф французов. Дело в том, что в Великобритании сейчас живут так называемые серые белки. Они круглый год носят почти ту же сероватую шубку, опушённую рыжим только по краю хвоста да по голове, которую наши белки надевают только на зиму. Но эти белки слегка крупнее, сильнее и агрессивнее знакомых нам рыжих любительниц орехов.
Серых белок в Англию завезли из Франции. И так им здесь, знаете ли, понравилось, что они стали наводить свои порядки. Пользуясь преимуществом в силе и каких-то других неизвестных нам достоинствах, серые белки начали попросту выживать аборигенок. То есть вначале-то Британские острова населяли те же самые рыжие белки (в Англии их называют красными), что живут и в Подмосковье. Но потом серые интервенты, потихоньку вытесняя «местное население», довели дело до того, что сегодня коренные беличьи британцы проживают в Соединённом Королевстве только в одном-единственном месте — на острове Уайт напротив Портсмута у южных берегов Англии. И больше нигде! Не осталось в других местах в Британии британских белок, одни французские!
Англичане, надо сказать, такому иноземному вторжению в конце концов не обрадовались. Можно даже сказать, что огорчились. И приняли меры. Только они не отстреливать француженок стали, а внесли дополнения в свои уголовные законы. И в результате теперь привезти на остров Уайт серую французскую белку является в Соединённом Королевстве уголовным преступлением! Привезли любимую белочку на остров на экскурсию — пожалуйте в каталажку! А вы как хотели — гримасы империализма, вы думали, вам в советском детстве сказки рассказывали? Не-ет, так оно всё и есть на самом деле! Хотя, если с другой стороны посмотреть, то, быть может, это и не гримасы никакие, а просто ОЧЕНЬ бережное отношение к своей природе…
Но самое интересное случилось недавно. Где-то в середине Англии решили строить какую-то дорогу. Жители ближайшей деревни радовались — удобнее в магазин ездить. На одном из поворотов дорога должна была пройти через небольшую рощицу. Но тут оказалось, что в малой этой рощице, которую нужно было вырубить, поселилась белка.
И отродясь-то в роще никто, кроме двух сорок и трёх дроздов, не жил, а тут белка! Да ещё — красная! Исконно британская рыжая белка пробралась, видно, какими-то тайными тропами с острова Уайт через оккупированную территорию — и отважно поселилась прямо в центре серобеличьих владений, в Срединных графствах Англии!
И стройка встала. Местные жители недовольны — дескать, нельзя же так, из-за белки планы ломать, не может одна-единственная белка стоять на пути прогресса! Ну так она, собственно говоря, и не стоит: она сидит себе тихонько в роще, орешки на зиму прячет. Но рощу вместе с красной белкой никто не трогает, а только обсуждают вопрос об изменении трассы дороги. Ради смутной надежды вернуть с острова Уайт на английскую землю стародавних английских белок. На Химкинский лес, конечно, не похоже, ну так ведь здесь и Англия всё-таки. Хотя по-хорошему можно, наверное, позавидовать…
Каждое утро, когда я сажусь на станции «Ватерлоо» в метро, меня невольно посещает одна и та же мысль: нет всё-таки у лондонцев культуры ездить в поездах подземки. Хотя и создали они метрополитен первыми в мире, а вот специфичное умение пользования им так у населения британской столицы и не выработалось. В этом отношении им определённо стоило бы поучиться у москвичей с их суровым курсом выживания в подземном транспорте.
Прежде всего недостаток навыков езды в поездах метро проявляется у жителей Лондона (и гостей столицы, это уж как водится) в том, что они панически, похоже, боятся упустить захваченное в составе место. Смелее как-то надо, ребята, больше веры в себя! Если сел раз — значит, сумеешь и второй! А вот англичане в это — то есть в конечном счёте в свои силы — почему-то не верят. На каждой станции при приходе каждого поезда всегда по громкой связи объявляют: «Пожалуйста, дайте возможность пассажирам выйти из поезда!» Но должного воздействия на временных обитателей лондонского «Андеграунда» (именно так официально называется метро в британской столице) это не оказывает. В результате каждое утро я наблюдаю одну и ту же картину: в дверях каждого вагона висят, крепко-накрепко вцепившись в поручень, два-три человека, а между ними потихоньку просачиваются из глубины вагона пассажиры, по какому-то недоразумению вознамерившиеся выйти именно на этой станции.
Устройство британских метропоездов такому развитию события здорово способствует: прямо над дверью вагона через весь дверной проём тянется потолочный поручень, так что держаться, сопротивляясь напору выходящих, есть за что. Но вот то, что упорным пассажирам не приходит, похоже, в голову, что можно сделать шаг наружу и чуть в сторону, встать, оттесняя скопившихся на платформе, сбоку от дверного проёма и выпустить выходящих, а потом с гордым достоинством вернуться в подосвободившийся вагон — вот это каждое утро повергает меня на станции «Ватерлоо» в какой-то культурологический шок. Нет, англичане в подавляющем большинстве своём будут из последних сил напрягать хватательные мышцы вцепившейся в поручень кисти, обмениваться бесконечными «Сорри!» — но с места не сойдут и из вагона не выйдут. И никто из выходящих, кстати, этим даже не возмутится.
А потом счастливые ездоки будут мучиться в отправившемся от станции вагоне, давясь на площадке у двери, но сделать попытку продвинуться вглубь относительно свободного транспортного средства не предпримут. Просто как скала какая-то Гибралтарская — где встал, там и буду стоять, пока не приеду! Ни шагу, так сказать, ни назад, ни вперёд. Пускай неудобно, пускай тесно — но на том стою и стоять буду! Нет, всё-таки отстутствует у англичан культура грамотного пользования поездами метро.
Конечно, отчасти вторая особенность подземного поведения лондонцев объясняется как раз древностью самого лондонского метро. Тоннели в нём, понимаете, в основном сделаны очень небольшого диаметра — вследствие чего наиболее распространённые поезда (а они в Лондоне далеко-о не однотипные!) имеют крайне узкие по московским меркам вагоны. В проходе между двумя рядами расположенных вдоль стенок кресел два, а то и три человека, как в мытищинских метровагонах, встать не могут. Стоять в проходе вагона лондонского метро может только один человек. Да и то без всякого комфорта, упираясь в колени сидящих. Так что толпиться в проходе, а не на площадке у двери, достаточно затруднительно. Вот англичане и делают вывод: ага, раз там толпы создать невозможно, то я туда и не пойду! И едут в околодверной давке — хотя в середине между сиденьями вполне при этом может оставаться место для того, чтобы пяток человек встали более или менее свободно.
Между прочим, по станции «Ватерлоо» ходят в основном поезда постройки 70-х годов. А довелось мне как-то поехать по другой линии совсем в другое место — и я с интересом обнаружил, что в выпущенных уже в XXI веке поездах британские конструкторы сдались перед агрессивным традиционализмом пассажиров столичного метро. Они срезали четыре из семи сидений в ряду у стенки вагона (по два с каждой стороны от двери) и заменили их на закреплённые прямо на стене двадцатисантиметровой ширины валики как раз на среднестатистическом уровне «пятой точки» пассажиров. Так что, привалившись к стенке и опершись на валик, можно даже вообразить себе, что сидишь — но при этом размер достаточно широкой для создания толпы площадки у двери вагона вырос более чем вдвое. Ездите пожалуйста, раз уж вы ТАК привыкли! Признали, стало быть, что изменить природу пассажира невозможно — проще сломать и перестроить интерьер вагона.
Нет, всё-таки хотя метро и изобрели в Лондоне и даже пользуются им уже полтораста лет, а уменья грамотно и эффективно ездить в подземных поездах лондонцы так пока до конца и не приобрели! Приезжайте в Москву — ускоренный курс подземной «культуры» вам обеспечен!
Ну, вы знаете: Россию не слишком продвинутые иностранцы частенько ругают дикой страной. Москва, мол — дикий край, там медведи по улицам ходят! Так вот я тут придумал достойный ответ, особенно если подобные упрёки прозвучат вдруг из уст англичанина. Как только заговорит он о дикости России и медведях на московских улицах, так сразу же надо его и срезать: «А вы сами такие!»
В самом деле, медведей в Москве ещё поискать надо, особенно запросто разгуливающих по улицам. А вот в Лондоне часов после десяти вечера по улицам именно что свободно не спеша прогуливаются лисы. Правда, не пышнохвостые и рыжие, как у нас, а какие-то тощие, с хвостом, похожим больше на палку, и просто неприлично для лисы длинноногие — душераздирающее зрелище, я вам доложу, просто переживаешь за явно не устроенное в жизни животное. Нет, в центр их, конечно, не пускают, там наша лиса ещё могла бы показаться, а таких измождённых … (да и сами лисы туда не идут — машин всё-таки чересчур много) — но уже за серединой второй зоны лондонского метро (в паре-тройке кварталов за Садовым кольцом, если по-московски) лисы попросту правят бал. Кошек вы там на улицах не встретите — лисы всех передавили, так что теперь домашние кошки передвигаются в тех районах только короткими перебежками и предпочитают, честно говоря, не выходить лишний раз из хозяйского дома без надобности. А вот лиса запросто может идти себе в четверть одиннадцатого вечера по проезжей части, не спеша оглядывать окрестности, на тихий свист из окна третьего этажа задумчиво поднимать голову и рассматривать сумашедшего, прервавшего её неспешный вечерний променад… Точно так же прогуливаются они и по Оксфорду — я встретил как-то вечером целое семейство, причём с лисом-подростком даже разговаривал с расстояния метров в пять несколько минут, он убежал от меня в кусты только после того, как его оттуда позвали родственники. Вот уж в самом деле дикий край, а вы говорите — медведи!
Да и насчёт того, кто там по улицам ходит — это тоже англичанам поосторожнее бы надо. Современная, можно сказать, держава, а между прочим, лошади по Лондону до сих пор бродят буквально-таки толпами! Так прямо и бредут между двухэтажных автобусов. Лондонская полиция даже вынуждена была вмешаться и начать как-то организовывать городское движение — наверное, только в Лондоне можно увидеть указатель на светофоре «Движение для лошадей ЗАКРЫТО». Висит этот светофор, между прочим, не на замшелых окраинах британской столицы, а в восьми минутах хода от Букингемского дворца и в 326 шагах (специально померял) от знаменитого Гайд-парка. Я уже не говорю о том, что, переходя в центре улицу, нужно иногда внимательно поглядывать себе под ноги, потому что имеется вполне реальная вероятность вступить во что-нибудь такое, выпавшее из-под хвоста лошади. Так и лежит порой благоухающая куча на лондонской улице где-нибудь в арке Адмиралтейства на въезде на Трафальгарскую площадь — в начале второго десятилетия XXI века лежит. А вы говорите — медведи! На себя бы лучше посмотрели, прежде чем другим пенять! Дикость, дикость — а сами-то какие!..
Не знаю, как нынешние студенты, а те из читателей, кто получал высшее образование ещё в советских ВУЗах, наверняка хорошо помнят такой общераспространённый в студенческой среде термин, как «лигрель». Ведь учёба в институте или университете не ограничивалась посещением лекций и семинаров, бывали и более весёлые места, верно? А как определить, КОГДА пора уже переходить от опустошения сосудов с живительной влагой к подготовке (хм!) к завтрашней контрольной? Тут-то вот и приходил на помощь лигрель — он позволял верно рассчитать рекомендуемую норму. (Потому что выпить три литра пива на троих и три литра коньяка на семерых – это далеко не одно и то же с точки зрения последствий, согласитесь.) «Литр-градус на рыло» — именно эта волшебная формула расчёта алкогольной нагрузки на организм позволяла советским студентам продолжать жить по-студенчески, но при этом успешно толкать советскую науку вперёд.
А вспомнил я о волшебной единице измерения «лигрель» потому, что между Англией и Россией хотя и много отличий, но есть по крайней мере одна вещь, которая тесно роднит две наши страны. Пьют и там, и там крепко. О России говорить не буду, но Великобритания в Западной Европе – страна с самым высоким потреблением алкоголя на душу населения. Причём не эммигранты из арабских стран помогают достичь этого результата.
Со студенческой же жизнью Англию и английскую выпивку роднит то, что на каждой – да-да, именно на КАЖДОЙ – ёмкости с чем-нибудь алкогольным (одеколоны не считаются) имеется типографским способом нанесённый расчёт «лигрельного» эквивалента содержимого этой ёмкости.
В Великобритании единица алкоголя для внутреннего употребления не имеет нашего красивого названия – «лигрель». Именуется она тут просто и немного стыдливо: «единица Соединённого Королевства», «UK unit». Равняется великобританский лигрель 10 граммам химически чистого алкоголя. В связи с тем, что исторически пиво в Англии и Шотландии алкоголем, похоже, не очень-то считалось, нормированию первоначально стал подвергаться, как можно предположить, шотландский виски. 10 граммов спирта в пересчёте на обычную крепость виски давали ровно 25 граммов – тот самый знаменитый американский «дриньк», в котором американцы забыли о его, так сказать, корнях.
Британцы к истории, а заодно и к здоровью населения относятся бережнее, поэтому на каждой бутылке со сколько-нибудь алкогольным напитком содержится информация о том, сколько именно «лигрелей – королевских единиц» примет на грудь подданый Её Величества, если употребит эту бутылку по назначению, то есть внутрь своего измученного нарзаном организма. Скажем, бутылка оксфордского пива «Хобгоблин» равняется 2,6 лигрелям… то есть единицам Соединённого Королевства. И это – где-то у верхнего предела безопасного, как считают британские медики, ежесуточного потребления алкоголя: те же бутылки, помимо маркировки в лигрелях, несут также пожелание «получать удовольствие ОТВЕТСТВЕННО» и не превышать ежедневной нормы в 3-4 «единицы UK» для мужчин и 2-3 «единицы» для женщин в случае, если вы выпиваете регулярно (ну, то есть каждый день).
Ну, а что расчёт лигрелей производители делают за посетителей питейных заведений – так это, во-первых, потому что не со студентами же они предполагают иметь дело, вдруг простые работяги в пабе ошибутся в расчёте на пяток-другой единиц! Да и потом, как я сказал уже выше – больно крепко пьют в Соединённом Королевстве. А после второго десятка лигрелей, сами понимаете, арифметика как-то забывается, тут уж сложно в уме расчёты делать, чтобы норму удержать…
"Ребята напишите мне письмо,
Как там дела в свободном нашем мире…".
Игорь Вячеславович Сутягин пишет из Лондона…
26 сентября 2011 г.
Игорь Сутягин. Заметки об Англии
I. ПРОГУЛКА С КОРОЛЕВОЙ
Лондон, вообще говоря, довольно небольшой город: для того, чтобы не торопясь дойти от Трафальгарской площади до вокзала Виктория, вам нужно всего-то минут двадцать пять. Поэтому если на улице стоят неожиданные в начале апреля + 20, если у вас встреча на Виктории, почти час времени и с Москвы ещё стойкая неприязнь к пользованию метро в час пик, вы меня поймёте: оглянувшись на колонну Нельсона, на вокзал я пошёл пешком.
И почти сразу, на ведущем к Букингемскому дворцу бульваре Молл увидел едущую в противоположную сторону – карету. Ну, подумал – туристы, наняли карету и катаются себе, почему бы нет.
Но где-то позади меня карета развернулась – и нагнала у края площади перед дворцом. Что ни говорите, а в каретах есть что-то притягательное – и я почти помимо воли обернулся на неё, заглядывая внутрь.
Собственно, сразу я и не понял, кого там увидел. Выглянувшая в окно кареты пожилая леди в цыплячьего цвета платье и такой же цыплячьей шляпе, совершенно не современно широкополой, показалась мне странно знакомой. Я абсолютно точно не один раз видел её за последнее время! Да и молодой человек в сером военном мундире, сидевший напротив дамы, тоже напоминал кого-то известного. (Телеоператор с камерой рядом с военным был похож просто на телеоператора.) Странно, не так уж и много у меня в Лондоне знакомых, тем более среди пожилых леди, разъезжающих в каретах…
А прохожие вокруг схватились за фотоаппараты и стали восторженно делать снимки! Потому что (вот тут я и вспомнил, ГДЕ видел эту леди) из кареты им доброжелательно улыбалась британская королева Елизавета II. Собственной, судя по всему, персоной.
Так и двинулись дальше: я по тротуару, обходя по дуге слева площадь Букингемского дворца, а карета – неспешно по дороге всё время вровень со мной. Выходило, что тёплым апрельским вечером прогуливаемся мы вместе – с королевой Великобритании. Я – пешком, она – в карете.
Потом, перейдя дорогу (а карета свернула направо), в другое уже окно экипажа я разглядел и молодого военного – его фотографии часто печатают здесь в газетах, потому что у внука королевы принца Уильяма 29 апреля свадьба. Ничего особенного: вышла вечером бабушка с внуком погулять вокруг дома. Ну, а что в карете – так на то она и королева.
Удивило меня совсем другое. Я просто представил себе, КАК выглядел бы проезд по Москве руководителей России (я, собственно, бывал на мероприятиях с участием ВВП и знаю это КАК на деле). А вокруг кареты с британской королевой и её внуком я не замечал ни плотных рядов охраны, ни бдительных агентов на тротуарах, ни полицейских кордонов, перекрывающих подходы к дороге с каретой на ней. Только на козлах два кучера в сюртуках и шляпах-цилиндрах – и я, мирно бредущий по тротуару в трёх шагах от королевы. Я вдруг понял, что есть что-то, очень сильно разнящее две наши страны – Великобританию и Россию. И захотелось рассказать землякам и просто тем, кого знаю и ценю, о том, какая она – Британия. Изнутри, а не с экрана телевизора. Другая – и потому интересная. Вы не против?
26 сентября 2011 г.
Заметки об Англии
II. СКОЛЬКО ПЯТНИЦ В АВГУСТЕ?
«На дворе снова сентябрь, пятниц стало гораздо меньше»
А в самом деле, сколько? В только что прошедшем августе 2011 года? Нет, ну всем известно, что порой семь пятниц бывает на неделе, но то неделя — а вот что касается августа, то здесь дело не так просто. Потому что приходится учитывать местные условия, которые в Великобритании от росссийских отличаются — по крайней мере в той части, которая касается количества пятниц.
Корпоративная этика в британских академических институтах не похожа не ту, что была привычна мне в годы работы в Академии наук в Москве. В нашем институте в Хлебном переулке у самого Нового Арбата никого особенно не волновало, в чём я приходил на работу — не в шортах, и ладно. На достаточно официальные и представительные встречи я в любом случае приезжал из Обнинска в деловом костюме, а в остальные дни полуспортивная куртка и отсутствие галстука на моей шее никому не мешали.
В Лондоне всё оказалось значительно строже. Впрочем, морально я к этому был готов — всё-таки институт носит титул Королевского (а подобная приставка в названии даётся в самом деле с согласия королевы), так что меня не удивило предупреждение о том, что необходимо обзавестись весьма приличным костюмом. Я спокойно в него облачился — и вышел на работу, прямо с понедельника. (Так получилось, что начал я работать именно с понедельника — не оригинально, конечно, но зато вполне в нашей отечественной традиции всякое большое дело начинать именно с этого дня.) Вокруг трудились люди в подобных же строгих костюмах при обязательных галстуках, всё происходило так, как меня и предупреждали.
Сюрприз ожидал меня в первую же пятницу. Было это 20 мая, май в Лондоне в этом году выдался совершенно аномально горячим — доходило до плюс 34, так что я, приехав ещё до 9 утра на работу первым, прилежно парился в своём деловом пиджаке, чуть ослабив галстук… Но вошедший в рабочую комнату заместитель начальника отдела был одет вот именно что в шорты! Да-да, в шорты и футболку! И другой мой коллега тоже появился в комфортабельно лёгких брюках. И сотрудница за соседним столом наслаждалась жизнью в весёленько лёгкой блузке…
Она-то и поведала мне о правиле: строгие костюмы — для недели. В пятницу приходим в том, в чём хотим! Забавное это правило соблюдается в институте неукоснительно.
А в один из последних дней июля та же самая моя соседка рассказала мне, что в августе правило о свободной «форме одежды» распространяется на ВСЕ дни недели! Ох и здорово же было наблюдать директора института, принимавшего у себя в кабинете квартальный отчёт о моей работе в порядочно поношенной, застиранной чёрной футболке! Я, разумеется, не отставал от коллег — и на целый месяц перебрался наконец из поднадоевших кожаных туфель в удобные, разношенные по ноге кроссовки. И при этом не забывал подсчитывать, сколько же в итоге пятниц вышло в августе. Получилось, что не 4, как обещал календарь, а целых 23!
На чём я там закончил в прошлый раз? Что “кухня” трудная лишь до той поры, пока не отыщешь ближайший польский магазин? Знаете, а ведь это совершенно верно!
…Похоже, что знаменитый призыв марксова “Манифеста Коммунистической партии” — “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” — наилучшим образом исполнился именно там, где упокоился прах Карла Маркса – в Великобритании. Когда, постояв над могилой автора “Капитала” на тихом маленьком кладбище почти в самом центре Лондона, выходишь обратно на улицы английской столицы, неволько обращаешь внимание, СКОЛЬКО вокруг явно неанглийских лиц. Индусы, пакистанцы, выходцы из Бангладеш, турки, негры самого различного географического происхождения. Встретить не-мусульманина среди водителей такси – вообще большая и редкая удача. Порой такие почтенные аксакалы рулят чёрными кэбами, что только замираешь в восторженном почтении!
А в Оксфорде очень хорошо заметно, до чего интернациональна и европейская на лицо часть местного населения. Польская речь на оксфордских улицах звучит, пожалуй, даже чаще говора приезжих из Франции, лежащей буквально “за речкой” (13 километров всего в самом узком месте!) Ла-Манша. (Между прочим, англичане, слыша разговор по-русски, традиционно принимают нас как раз за французов – видно, при всей своей непохожести — ДЛЯ НАС! — два наших языка звучат очень сходно для других народов.) И поляков в Англии действительно очень много. Особенно если судить по сети польских продуктовых магазинов.
Магазинчики эти, традиционно называемые “Польский склеп”, встречаются именно что в КАЖДОМ районе города. И служат россиянам немалым подспорьем в кулинарии. Потому что при всей своей похожести на искомый продукт английский “крэм фрэш” (а написано-то и вовсе “крэм фрачче”, вот и пойми, ЧТО там внутри!) — это всё-таки не сметана. Объяснить отличие трудно, но язык и желудок не обманешь: не то! Зато когда в очередном “Склепе” видишь даже визуально знакомую банку, на которой так вот прямо и написано — “Шметана” — сразу понимаешь: нашёл! А творог – настоящий творог, а не недоспевшую брынзу – так и вовсе найти можно только у поляков. Это я уже не говорю про нормальный, обыкновенный кефир!
Всё польское есть не только можно – оно даже и не приедается, до того родным и знакомым оказывается в Англии. Бигос – пусть и своеобразно потушенная, но просто тушёная капуста с салом и кусочками колбасы. Голябки – только звучат чуть странно, а на деле – голубцы и есть! Манку, пшёнку, обыкновенную гречку – всё это в польском магазине найти – можно; а в английских супермаркетах я, каюсь, ничего этого пока так и не сумел обнаружить. А дочь вот, например, когда была в гостях, даже спросила после двух недель: “А что, англичане колбасу – вообще не едят?” Потому что ну нету на полках английских продуктовых привычных нам с “когда-то” батонов варёной колбасы, да и малюсенькие по нашим меркам – граммов так на 150-200 – палочки копчёной тоже лежат где-то на задворках, почему-то всегда на стендах вместе с батонами.
Так что если к британской кулинарии ещё не приспособился (а это, я вам скажу, ещё ТА вещь – так сразу не привыкнешь!), а хочется непременно вкусной и знакомой еды, то спасут тебя именно польские магазины. Причём они в Англии – везде. Очень часто вижу, как даже в “народных” английских супермаркетах, вроде “Кооперативного”, несколько полок специально помечены — “Польские продукты”. И там – бигос, голябки, квашенная капуста и солёные огурцы в банках… Русские продуктовые тоже встречаются, но гораздо реже, их ещё надо поискать. А вот братья-славяне из Кракова и Варшавы всегда и охотно приходят на помощь исстрадавшемуся российскому желудку.
Одно, кстати, забавное наблюдение. В польских магазинах ВСЕ продукты – польские (прожив долго на Украине, по-польски я разбираю). А вот в русском – половина из Германии, ещё четверть – с Украины, да и из оставшегося часть произведена по заказам российских фирм, но где-нибудь под Донецком. Видно, как-то не так мы с колен вставали, что ли… Досадно как-то за державу-то…
ОЗЯБШИЙ ОСТРОВ
Чем дольше я живу здесь, тем более справедливым кажется мне определение: Англия – озябшая страна. Остров, который никак не может согреться. Нет, дело, конечно, не в том, что всё Соединённое Королевство населено мерзляками. Как раз тут-то всё обстоит с точностью до наоборот: англичане, похоже, вообще не понимают, что такое ХОЛОДНО. Когда русский предусмотрительно утепляется, чтобы избежать дискомфорта от температуры градусов в восемь тепла, британцы продолжают форсить в непростительно лёгких курточках, а то и одних пиджаках поверх тонкой рубашки. (В чём ходят порой английские девушки, я вообще промолчу – чтоб не вспоминалось, как при плюс десяти встретил в апреле стайку юных красоток в коротеньких шортиках (БЕЗ колготок!) и тонюсеньких трикотажных футболках без рукавов, надетых прямо на голое тело.) Впрочем, такая морозоустойчивость коренных островитян может быть легко объяснена, если припомнить, что вообще-то они поколениями спят в не топленных спальнях при 12-14 градусах тепла в них. Потому-то, кстати, у англичан такие невероятно тёплые одеяла.
Что же до тёплой одежды, то по-настоящему знают, что это такое – и делают, и носят её – только шотландцы. Вот уж действительно наши братья по крови! Так что если будете искать себе что-нибудь уютное на британскую зиму – идите в шотландский магазин, иначе вам удачи не видать.
Однако я веду речь не об одежде – об острове. Озябшей стране и острове, который никак не может согреться. Дело в том, что тепло в Англии бывает только если ветер разгоняет облака – и на землю начинает вовсю светить солнце. Тогда немедленно становится просто-таки жарко. Но стоит солнцу скрыться за облаками хотя бы на полчаса – вокруг немедленно устанавливается торжествующая прохлада. Британская земля не отдаёт накопленное тепло – его попросту нет у земли. Окружённый со всех сторон морями и ветрами океана, этот остров, кажется, просто никогда не успевает по-настоящему согреться.
Но если солнце всё-таки выглянет и задержится подольше… О, тогда здесь будет просто юг Украины!
Вообще-то юго-восток Англии в самом деле временами сильно напоминает мне юго-восток Украины. Пирамидальные тополя – извечное дерево юга Украины – встречаются на юге Англии так часто, что только двухэтажные автобусы порой птодтверждают, что это – не Запорожье, это – Оксфорд! А платанов на улицах Лондона столько же, сколько на тенистой аллее в Одессе где-нибудь поблизости от Аркадии.
Одесса, кстати, в солнечные дни вспоминается в Англии очень часто. Идёшь по узеньким дорожкам между сложенных из известняка заборов, отгораживающих заполненные зеленью уютные дворики (только позади дома, а не перед ним, как на Украине) – и трудно не почувствовать вдруг на мгновение, будто бродишь среди двориков частного сектора у Двенадцатой станции Большого фонтана. Особенно когда воздух наполняет аромат нагретых солнцем кипарисов и чего-то ещё вечнозелёного. Для полноты картины не хватает только горько-солёного ветерка с моря… впрочем, чайки даже летом летают повсюду в достаточных количествах, по-моему, столько их даже в Одессе нет. (А осенью или весной их вообще становится просто катастрофически много!) Вот так и путаешь Одессу и Оксфорд, Англию и Украину – пока не закроет тучами солнце и Британия не превратится опять в Остров, который никак не может согреться…
Знаете, почему так плохо уживаются друг с другом кошки и собаки? Дело здесь не в том, что они принадлежат к разным породам — вон мужчины с женщинами, похоже, вообще с разных планет произошли, и ничего, находят как-то взаимопонимание! Различие языков — «кошачий» и «собачий» — тоже не может служить окончательным объяснением: понимаем же мы, что, когда правительство начинает усиленно информировать «Положение со снабжение населения солью вполне нормально и нет оснований для паники!» — значит, нужно немедленно идти в магазин и создавать запасец — каменной там или поваренной. Так что нет, дело всё-таки не в языке.
А главная причина, как мне кажется, состоит в разном значении, которое имеют у кошек и собак — жесты. Скажем, если собака виляет хвостом — это у неё означает дружелюбие. Когда сильно виляет хвостом — крайняя степень дружелюбия. Ну а вы видели, КОГДА хвостом помахивает кот? Правильно, когда он чем-то серьёзно недоволен. Если помахивает слегка, только кончиком хвоста подёргивает туда-сюда — значит, дела не в полном порядке. Ну, а если размахивает из стороны в сторону всем хвостом, да ещё и интенсивно — значит, полная катастрофа в отношениях! «Суши вёсла», если на флотском языке — в том смысле, что вали-ка ты отсюда подобру-поздорову, оба здоровее будем.
Вот и представьте себе теперь, что к какому-нибудь коту подруливает какой-нибудь преисполненный доброго расположения пёс, интенсивно размахивающий от охвативших его дружеских чувств хвостом. Какова будет реакция кота? Правильно, взаимопонимания при таком подходе не добьёшься.
Вот поэтому-то так сложно складываются наши — России, я имею в виду — отношения с Великобританией. Понятные даже младенцу вещи у нас с англичанами означают совершенно разное — и мы на уровне подсознания никак не можем установить нормальный контакт! Идём, грубо говоря, в разных направлениях. В самом деле, что сделает любой нормальный россиянин, встретив поутру переходящую ему дорогу чёрную кошку? Разумеется, постарается свернуть на другую дорожку — а ну его, судьбу испытывать, известно же с пелёнок, что если чёрная кошка дорогу перешла — добра не жди! Если россиянин будет при этом порешительнее, так он ещё может и попробовать прогнать кошку посредством метания в неё твёрдых и тяжёлых предметов! Чем несомненно вызовет крайнее неудовольствие у англичанина, законно полагающего, что совершенно невозможно иметь дела с человеком, так усиленно отгоняющего собственную удачу. А всё потому, что в Англии встретить чёрную кошку — к удаче, более того — к большой удаче! Так что если эти двое — россиянин и великобританец — шли в это время рука об руку на деловую встречу для обсуждения тесных взаимовыгодных отношений, то, сами понимаете, после такого начала переговоры их будут иметь слабые шансы на успех. Пальцы, опять же, перечисляя факторы выгоды от дружбы, мы при счёте на руке — загибаем, а они — наоборот, отгибают. «Ну разве можно так считать!» — думают друг про друга представители двух народов — и всё, мысли уже не о дружбе и сотрудничестве, а о том, какой он, этот другой, неправильный, и вааще!..
Или другая ситуация: всё, поговорили, договорились вроде обо всём, можно и по домам. Выходят двое на улицу — такси ловить. Наш видит машину с зелёным огоньком внутри (вернее, с синим — потому что функции зелёного в Англии выполняет синий цвет, даже светофоры в метро вместо зелёных — синим обозначают открытый путь) — так вот, видит он машину с синим или там зелёным огоньком внутри, бросается голосовать… «Идиот, разве можно сесть в занятое такси?» — вежливо думает про него англичанин — и на будущее относится к подобному недоумку уже как-то предвзято. Точно так же с симпатией подумает про англичанина и наш гражданин, увидев, как подданый британской короны где-нибудь в Москве пытается остановить машину с зажжённым за стеклом жёлтым фонариком. «Ну тупы-ые! Ясно же — раз жёлтый, значит — занято! О чём вообще с таким имбецилами можно договариваться?!..»
А вот и не так! Потому что в Англии свободное такси как раз обозначают жёлтым огоньком, а занятое — синим. Различие цветовых привычек здорово осложняет наши дипломатические отношения, вот что я вам скажу!
Так что не так уж и сильно мы от англичан отличаемся. А живём как кошка с собакой просто потому, что приметы и жесты у нас разные — вот и не можем никак друг друга понять.
Или, может быть, ещё в чём-нибудь дело?
Юрий Дойков
15 января 2013
Архангельск
